биоэтика

Воспоминания маленького Альберта — эксперимент известного психолога Дж. Уотсона. Ученый хотел доказать, что новую психическую реакцию могут вызвать правильно подобранные стимулы.

История звучит научно и красиво. Но по факту, однажды, когда маленькому Альберту дали поиграть со знакомым ему кроликом, один из ученых начал бить молотком по железному листу, чем напугал ребенка. Достаточно быстро Уотсон добился у здорового ребенка панического страха кроликов, крыс и других белых предметов.

Эксперимент над Альбертом не внёс большого вклада в науку, а выводы Дж. Уотсона были опровергнуты многочисленными исследованиями позже. Легко догадаться, что и с самим экспериментом было не всё в порядке. Но кто же допустил такое издевательство над ребенком?

Рисунок 1. Хронологическая шкала появления устойчивости бактерий к некоторым антибиотикам

Несмотря на повышенное внимание к проблеме устойчивости к противомикробным препаратам (УПП), частота инфекций с множественной лекарственной устойчивостью (МЛУ) продолжает расти [2-4]. Серьезную озабоченность вызывают средние показатели в 76 странах — 42 % для устойчивой к цефалоспоринам третьего поколения (бактерицидные антибиотики) кишечной палочки и 35 % для золотистого стафилококка, устойчивого к антибиотику метициллину. Чтобы лучше понимать масштаб проблемы: только в 2019 году бактериальная АМР стала непосредственной причиной 1,27 миллиона смертей в мире и способствовала 4,95 миллиону смертей [5].

К сожалению, темпы открытия новых противомикробных препаратов значительно снизились из-за таких факторов, как низкая рентабельность и смещение приоритетов фармацевтической промышленности [6]. Эта ситуация еще больше усугубляет кризис УПП, представляя собой серьезную проблему для общественного здравоохранения, медицины и даже экономики. Более того, резистентность к вновь разработанным препаратам теперь часто наблюдается вскоре после их введения.

Помимо смертности и инвалидности, АМР влечет за собой значительные экономические издержки. По оценкам Всемирного банка, к 2050 году АМР может привести к дополнительным расходам на здравоохранение в размере $1 трлн , а к 2030 году — к потерям валового внутреннего продукта (ВВП) в размере от $1 трлн до $3,4 трлн в год [7]. Для человечества это все может означать только одно — бороться с этим нужно незамедлительно, иначе темпы научно-технического прогресса потеряют всякое значение на фоне смертности людей от простых инфекций, которые раньше успешно поддавались терапии.

В 1919 году запрещать эксперименты и мешать исследованиям известному ученому было некому. Этических комитетов и дискуссий о том, что этика вообще нужна в науке еще не существовало. Да и зачем она там? Ученый — умный, а значит по определению человек хороший.

Разговоры о научной этике начались почти через 30 лет, когда перед обществом предстали эксперименты нацистских ученых. Иными словами, разговор о том, что наука не должна нарушать этические нормы пришел к нам сравнительно недавно.

Значит, этика нужна науке, чтобы мешать злодеям вершить ужасное зло? Это не совсем так. Дело в том, что наука — не просто самолет на автопилоте, летящий к прогрессу. Это сложный социальный институт, где кроме известных ученых, попадающих в новости и собирающих награды, есть много других людей, без которых наука не будет работать.

Аспиранты, административные работники и, наконец, популяризаторы нужны для того, чтобы наука не теряла, а укрепляла связь с обществом. И если наше общество состоит из людей, а люди — существа моральные, то и на науку распространяются этические принципы.

Первым примером этического подхода стало информированное согласие на участие в экспериментах. До середины 20 века было не обязательно спрашивать человека, хочет ли он стать подопытным в какой-нибудь научной шалости.

Теперь же согласие на участие в экспериментах обязательно для всех, кто не желает внезапно проснуться Франкенштейном. К тому же информирование о побочных эффектах и рисках стало обязательным условием, чтобы стать участником эксперимента. В случае с Альбертом информаторами должны были быть его законные представители — родители или опекуны. Есть основания полагать, что Уотсон не утруждал себя объяснениями, взяв ребенка у одной из своих подчиненных.

Также этические комитеты добились лучших условий содержания лабораторных животных. Были введены ограничения на их использование в экспериментах без острой необходимости, например, в испытаниях косметики. Этика наконец встала на стражу слабых!

А если этический комитет слишком строгий и злой, будет ли он мешать ученым? Прежде всего надо сказать, что в его интересах решать, а не мешать. Но, допустим, такое случилось — не страшно. Можно оспорить решение, если оно было несправедливо или необоснованно, и получить новое заключение. В этом нам поможет ещё один этический принцип — прозрачность.

Однако этика играет не только роль контролера. Например, добросовестность — другой этический принцип, без которого науке никуда. Она предотвращает манипуляции с научными данными и их фальсификацию. Добросовестность обеспечивает достоверность науки и вместе с этим поддерживает доверие общества к ней.

Тем же занимается и прозрачность. Она появляется на этапе распределения финансов и присутствует до завершения исследований и получения результатов — все это необходимо, чтобы проверить весь процесс на соответствие этическим нормам и исключить возможные ошибки. И куда уж без стремления к непредвзятости, отсутствие которой тоже плохо скажется на качестве научных данных.

Есть ужасные, но наглядные случаи, когда ученые недооценили роль этих этических принципов. Хорошим примером выступает эксперимент в деревне Таскиги в США. Там ученые 40 лет наблюдали за тем, как малоимущее чернокожее население умирало от сифилиса, так как у них не было доступа к квалифицированной медицинской помощи. Эксперимент продолжался до 1972 года, после чего обернулся большим скандалом и падением доверия к медицине со стороны как расовых меньшинств, так и белого населения. Этот печальный пример подчеркивает важность моральной ответственности исследователей перед обществом.

Еще одна важная роль этики в том, что она помогает научному сообществу справляться с дилеммами, которые возникают в процессе открытий и развития технологий. Сегодня инновации активно влияют на жизнь человечества, а значит, и этические рамки становятся особенно важными для оценки рисков и выгод.

Сферу этики, которая занимается моральными дилеммами в сфере медицины и биологии, называют биоэтикой. В ее рамках и происходит оценка перспективных технологий, например, редактирования генома или системы искусственного интеллекта в медицине. Такие дискуссии развеивают мифы и готовят общество к внедрению новых технологий, а ученые получают «фидбек» на тему того, что особенно волнует общество.

Можно смело заключить, что этика никак не мешает, а даже помогает науке. Сейчас ученые работают в научных группах, оставив образ одинокого профессора из подвала замка в прошлом.

Современная наука — это большой и сложный социальный институт, где этика выступает важным регулирующим инструментом. Ученые должны не только прекрасно считать и ставить эксперименты, но и уметь ориентироваться с помощью своего морального компаса. А уж за точностью этого навигатора проследит этический надзор, который поддержит «нормальность» ученых в глазах общества.